Вряд ли возможно опровергнуть тезис о том, что понятие "свобода"—относительно, поскольку относительность этого понятия предполагает необходимость одновременного определения противоположного понятия "несвободы", того от чего собственно может или должно быть достигнуто освобождение.

Читать далее

Следовательно, любая идеалистическая (идеологическая) конструкция: философская, политическая, социологическая, психологическая, содержащая своим элементом некое общее понятие "Свобода", без ясного определения—свобода от чего и для чего, представляет собой "хромую" конструкцию, удалённую от истины как минимум настолько, насколько этот элемент значим для всей конструкции.

Более того, если такой элемент является основополагающим, базовым элементом учения, идеологии, курса, то соответственно вся конструкция приобретает эфемерность, ложность, то есть являет собой химеру, ересь чистой воды.

Современная западная (обобщённо) цивилизация апологетами, носителями ценностей которой несомненно являются также не только представители обществ и государств западного мира, но и западнофильская часть населения других стран (относимых в целом к иным культурам, цивилизациям), провозглашает ценность Свободы, как один из важнейших основополагающих, мировоззренческих, базисных, системных элементов.

Поскольку Свобода есть состояние, то достижение такого состояния—и есть цель идеологии, идеальный результат системных устремлений субъектов, будь то индивидуум, или сообщество.

Противопоставление части или частей целому—есть один из действенных способов разрушения или значительного ослабления системы. Современные общества являют собой именно сложные социальные системы, Наличие такого противопоставления как основного элемента в системе настроек социального организма с неизбежностью приведёт к его ослаблению или разрушению.

Гармоничное здоровое, жизнеспособное общество не может быть устроено на принципах абсолютного приоритета индивидуального кратко- и среднесрочного интереса над интересами общества.

Перманентный поиск баланса в постоянно и быстро меняющихся обстоятельствах общественного развития (включая и периоды деградации), оперативное выявление и устранение дисбалансов составляет суть эффективного государственного управления.

Следовательно подменное, ложное навязывание обществам и, соответственно их политическому классу, ценностей абсолютной индивидуальной и групповой Свободы при одновременном игнорировании (умолчании) ценности равновесного состояния между правами и обязанностями, запретами и дозволениями, при умалении первостепенного значения морально-нравственных ограничений как необходимых компенсаторных социальных механизмов, сопровождающих индивидуальную и групповую экономическую и политическую активность, механизмов, призванных защитить общество и его членов от вредоносного "злоупотребления формальным правом" (несовершенство которого неизбежно и вечно), такая идеологическая абсолютизация Свободы— глубоко ошибочна, а в конечном счёте убийственна для общества.

Различные виды свобод индивида предполагают его противопоставление обществу и государству, а свобод сообществ, меньшинств предполагают противопоставление их между собой и большинству.

Ценность эфемерной Свободы, как состояния побеждённой несвободы предполагает необходимость борьбы с этой противопоставленной несвободой. Борьба с несвободой—обязательный, неотъемлемый мировоззренческий атрибут предназначенной на экспорт западной системы ценностей. Борьба всегда агрессивна. Формы агрессии разные, от информационной до военной. Изначально, во многих случаях благостно и поверхностно помышляемая (импортёрами—жертвами этой идеологии) в ненасильственных формах, далее по логике борьбы при недостижении результата, а он (в силу своей эфемерности) практически недостижим, борьба радикализуется.

Если настоящая (негласная) цель—разрушение целого (общества, государства, цивилизации), то действенным способом для её достижения является призыв к борьбе за Свободу его части. Индивидуальная, групповая Свобода (абсолютная, безграничная)—основной вневременной, универсальный инструмент антихриста.

В качестве иллюстрации уместно привести пример усердно культивируемого враждебного отношения к России соседних, так называемых лимитрофных государств, состоящих ныне в западной орбите влияния. География—реальность. Соотношение политического веса, экономик, культур и иных характеристик малых соседей и России—очевидный и объективный фактор. Влияние России на эти образования в силу объективных причин неизбежно, пока существует Россия в своём качестве. Интерпретируя такое влияние России как собственную несвободу, националистические борцы за абстрактную Свободу, за абстрактную, читай абсолютную независимость обрекают свои общества на перманентную конфронтацию с объективной реальностью. Природа этого подогреваемого из вне неистовства иррациональна (возможно, за исключением корыстной верхушки), это вопрос веры. Только веры не истинной, а ложной, суррогатной. Такими "благими" помыслами вымощена дорога в ад. Под этими лозунгами мобилизуется на "борьбу" и приобретает негативное содержание социальная энергия, которая при иной идеологии могла бы быть использована на созидание, в интересах действительного развития общества, развития не вопреки, а благодаря объективному соседству и следовательно влиянию мощного образования—цивилизации, с учётом, а не безрассудным отрицанием его жизненно важных интересов, в частности в области безопасности.

Чем скорее большинство населения и политического класса этих обществ в полноте осознают ущербность идеологической химеры, объективный характер зависимостей, чем быстрее освободятся от ценностей эфемерной Свободы, тем сложнее будет их безответственное использование как объекта лукавых манипуляций в геополитических играх против России и одновременно против их собственных действительных, а не подменных национальных интересов, тем быстрее они встанут на путь настоящего, сущностного развития, а не деградации.

Вывод в том, что такое осознание без разъяснительной работы, без пропаганды (культурной, образовательной, информационной политики), кто бы и как не относился к этому термину,— недостижимо. Освобождение начинается в мозгах. Там же проживает и настоящая свобода.

Здоровое общество, как и зрелая личность должны быть внимательны и вздрагивать каждый раз, когда кто-либо начинает их призывать к Свободе. Этот призыв от лукавого.

Часть 1. Прагматическая природа ценностей. Новая конституция

Жизнеспособность любой страны — а также общества, государства, цивилизации — определяется способностью сохранить себя и обеспечить устойчивость собственного развития. Эти свойства достижимы исключительно через эффективную реализацию двух управленческих функций, как то: через функцию своевременного обнаружения факторов, угрожающих сохранению и развитию общества, а также через функцию эффективного реагирования, обеспечивающего либо снижение влияния угрожающих факторов, либо оперативное изменение самой социальной системы до состояния, исключающего фатальный конфликт со средой.

Обе эти основополагающие функции в современных и обозримых условиях должны исполняться государством как основным общественным институтом, обладающим достаточным властно-распорядительным и наибольшим материальным ресурсом.

Указанные функции составляют технологическую суть государственного управления. Критерии оценки качества государственного управления, качества государства и, соответственно, уровня жизнеспособности общества (страны) состоят в прямой зависимости от эффективности исполнения этих двух главных технологических функций.

Однако эффективность исполнения указанных функций достижима только тогда, когда общество и, соответственно, государство определятся с системой базовых ценностей, принципов сосуществования и взаимодействия частей между собой и частей и целого. Это важнейшие принципы, требование о соблюдении которых гармонично и естественно обусловлено задачами самосохранения и развития сложной социальной системы, коей являются общество, страна, цивилизация.

Под базовыми ценностями здесь понимается основополагающая социальная информация начального, базового уровня, состоящая из догм о добре и зле, об общественном и индивидуальном благе или вреде, системы табу и запретов относительно как собственно деяний, так и распространения вредоносной, предшествующей и предопределяющей пагубное деяние информации.

Определение базовых ценностей, предполагает необходимость их неустанной защиты.

Современное общество представляет собой сложную систему с развитой структурой и большим количеством разноуровневых взаимодействий. Велико влияние внешней среды. Качество настроек системы, качество методов регулирующего воздействия предопределяет эффективность и жизнеспособность системы. В иерархии регуляторов высшие базовые ценности задают параметры всей системе настроек.

Если наивысшей ценностью в системе приоритетов искренне определены «права человека», к тому же не уравновешенные обязанностями, то заданный вектор быстро или медленно, в зависимости от сопротивления среды, приведёт к снижению суверенности государства, к умалению государственной власти, что в конечном итоге разрушит механизм действительной, а не «подменной» защиты этих самых прав от другого человека «с правами» (с деньгами, оружием, со средствами массовых коммуникаций, иными инструментами воздействия). Развитие в этом направлении одновременно снижает эффективность механизма защиты общественных интересов. Мало того, деятельность государства, направленная на защиту своих институтов — по сути защитных институтов общества, — в этой логике может быть объявлена нелегитимной, поскольку противонаправлена главному вектору настройки.

Эфемерность понятия «права человека» допускает, а по сути — и предполагает расширение «списка». Согласитесь, если сегодня из обществ с укоренённой либеральной идеологией поступит новость о возникновении очередного движения в защиту крайне экзотических прав, допустим, прав любителей пожирания мёртвой человеческой плоти, или прав женщин на отказ от материнства, прав взрослых не воспитывать детей и не содержать стариков, или любых других, противоречащих естественным законам бытия, то мы не слишком-то и удивимся. Это свидетельство наличия серьёзного дисбаланса в общественной самоорганизации.

Суть декларации любого права субъекта — это преодоление запрета, отказ от обязанности; напротив, праву корреспондирует обязанность другой стороны, в данном случае государства, самого общества. Представьте себе будущее такого общества, где все или в большинстве женщины отказались рожать, а мужчины — защищать, по тем мотивам, что это может навредить их здоровью, неудобно, невыгодно, непрактично с индивидуальных позиций.

История человечества, особенно в части истории государства и права, истории философских и политических учений, содержит достаточно оснований для предположения о том, что практически все значительные преобразования, реформации, революции суть реакции на образовавшиеся диспропорции в общественном развитии, разбалансировки социального механизма. Устремляясь от обнаруженных, субъективно понимаемых в пределах имевшегося (в исторический момент) сознания «перекосов и перегибов» предшествующих эпох, общества создавали такие структуры собственного устройства, такие мировоззренческие «государственнические» установки и основы укладов, которые позволяли, решив первичную видимую задачу, преодолев начальные диспропорции, далее по инерции «благополучно» миновать равновесное состояние и прибыть в следующий тупик, также характеризуемый как состояние острого дисбаланса, либо прямо противоположного первому, либо «по диагонали». В обиходе такой взгляд на историю определён как теория «маятникового развития».

Качественно, эффективно устроенное здоровое общество предполагает способность режима государственного управления обеспечить гармоничное развитие. Гармония — это состояние устранённого дисбаланса. Равновесное состояние, не статичное. Балансировать можно и даже легче в движении, с любой, ощущаемой как безопасная, скоростью. Конечно, это понятие оценочное и потому подвижное, вне времени, вне экономического и иных укладов, понятно ребёнку, профессору, верующему и атеисту. Состояние в абсолюте своём для сложных социальных систем недостижимое. Но как цель государственного управления, как элемент государственной идеологии может оказаться полезным. Для любого общества сокращение «амплитуды маятника» — ценность.

***

Об устранении угрожающих диспропорций и поиске равновесного состояния российского общества.

Основными вопросами существующей сегодня мировоззренческой и, соответственно, политической повестки можно определить поиск баланса между интересами индивидуума и общества, определения приоритетов в этих интересах, поиск гармоничного баланса интересов разных, живущих и будущих, поколений, гармонии в освоении и сохранении природных ресурсов, окружающей среды, поощрения инициативы и активности сильного при обеспеченной защите слабого, обеспечении государственного суверенитета, защиты культурного пространства при сохранении добрососедства, международного сотрудничества и недопущении изоляции страны. Список можно продолжать, но все эти актуальности лишь удаляют от главной линии раскола — необходимости определить приоритет в отношениях частного и общественного.

Идеальное здоровое общество должно быть оснащено эффективной системой саморегуляции, основным элементом которой является государство. Государственное управление тем эффективнее, чем мягче оно встроено, состоит в соответствии с представлениями о добре и зле, о справедливости, то есть с системой основных, базовых ценностей, разделяемых большинством активной части общества. Нравственность — компенсаторный механизм защиты общественного интереса, который, в свою очередь, в большинстве случаев совпадает со средне- и долгосрочным интересом самого индивида, члена общества. (Кстати, здесь, отвлекаясь, замечу, что те же принципы уместны и в международных публичных отношениях. Так, безнравственная политика позволяет приобрести сиюминутную выгоду, но влечёт умаление репутации, что в будущем приведёт к потерям позиций. Да и в собственном сознании возникает раздвоенность, утрачивается понимание правды, самоуважение. Нельзя, называя агрессора и хулигана агрессором и хулиганом, заигрывать с ним по мелочам, оказывать ему возмездные услуги.)

В здоровом обществе мораль первична, вторично право. Основные базовые ценности, относительно которых в обществе имеется устойчивое согласие, должны быть источником всей системы права. Значительные несоответствия этого соотношения с неизбежностью сначала остановят в развитии, а впоследствии приведут к прекращению этого общества (страны, цивилизации) в прежних формах и содержаниях.

В качестве примера можно привести разрушение советского общества. Я склонен полагать, что основной причиной революционных изменений конца 80-х — начала 90-х стало состоявшееся разложение общества, утрата большинством его активной, деятельной части веры в идеалы, на которых стояло государство-партия. Критически было подорвано доверие к своему государству. Предложенные ценности рынка и демократии не встретили значимого сопротивления и составили основу новой квазирелигии, несовместимой с прежним устройством. Маятник пронёсся мимо участка, где можно было бы отыскать возможности альтернативного случившемуся сценария. Материальные трудности — повод, но не основная причина разрушения. Советское общество почти всю свою историю претерпевало лишения несопоставимо большие, чем экономический кризис позднего СССР, но сохраняло себя и демонстрировало высокие темпы развития, до тех пор, пока активная часть общества разделяла в большинстве своём базовые ценности, понимала и принимала цели и не утратила доверия к институтам, призванным обеспечивать защиту ценностей.

Государственное управление — это деятельность, объектом которой и, собственно, средой является общество, точнее общественные отношения, которые, в свою очередь, «проживают» в сознании индивидуальном и общественном, то есть там, где «проживают» моральные ценности. Любой механизм, в том числе и социальный, эффективнее функционирует в среде, которая не отторгает, не конфликтует с ним, не агрессивна ему.

Здесь уместно отметить пагубность слепого копирования чужих управленческих, жизнеустроительных конструкций, то есть деятельности, игнорирующей понимание глубокой причинно-следственной связи между особенностями национального менталитета, культуры народа, способов жизни и хозяйствования и конкретными условиями географического, геополитического положения, исторического опыта, которые, собственно, и предопределяют культуру народа.

Поспешное и крайне некомпетентное копирование было основным способом формирования основ политико-правовой системы новой России. Все последующие попытки компенсировать имеющиеся диспропорции эклектичны и содержат противоречие заложенным основам, а потому малоэффективны.

Линией, где общественное согласие о базовых ценностях приобретает качество права и становится основой всей системы права и государственной организации, где нравственные ценности, будучи сформулированными, воплощаются в закон и предопределяют его, гранью, где формальный закон наполняется духом нации и обретает народное, общественное благословение, основу легитимности, должна быть конституция. Не договорившись о базовых ценностях, о главных приоритетах, на основе которых могут быть сформулированы цели жизни и развития, поважнее, чем «удвоение, утроение или удесятерение ВВП», общество обречено на неэффективность, мягко говоря, на дезориентированное блуждание с ожидаемым финалом.

Мне представляется, что российское общество сегодня в большинстве своём готово к согласию о базовых ценностях, гармонично исходящих из традиции и не совпадающих с основами западной либеральной демократической доктрины, допускающей диспаритет в пользу частного интереса перед общественным и диспаритет в пользу удовлетворения текущих потребностей в ущерб интересам долгосрочного развития.

Я полагаю, что разработка и принятие новой Конституции России, содержащей определение традиционной системы базовых ценностей, гармоничное соотношение прав и обязанностей гражданина, ориентированное на гармоничное развитие общества, есть необходимое условие обретения жизнеспособности страны. Общественная энергия, направленная на достижение этой цели, дело благое и крайне необходимое. Такая деятельность должна пониматься сегодня как приоритетная.

Часть 2. Движение от абсолютизации закона в сторону усиления роли морального, нравственного регулирования — веление времени. Шаг не назад, а вперёд, на новом уровне

Человечество развивается по пути усложнения социальных структур, увеличения количества и глубины социальных взаимодействий, причём темп этого усложнения имеет тенденцию к ускорению. Наша страна не является исключением. Более того, возможно по ряду социальных процессов, несмотря на традиционно приписываемую России инертность, действительные темпы изменений выше, чем в других сопоставимых системах.

Парадигма, в которую до сих пор встраивается современная Россия, — это направление, заданное либерально-демократической доктриной, одним из отличительных свойств которой является подавляющее преимущественное положение правового регулирования перед другими видами регулирования общественной жизни, перед другими элементами государственного управления.

Мне представляется, что движение в этом направлении уже образовало существенный дисбаланс, тормозящий развитие. Дальнейшее движение по заданному вектору без качественной коррекции объективно, в пределах имеющейся логики, будет лишь усугублять имеющиеся диспропорции.

Несомненно, исторические обстоятельства, в которых возникла и формировалась данная система взглядов и практик регулирования общественных процессов, обусловили её появление. Либеральная идеология, вероятно, позволила сформулировать ответ на имеющиеся тогда вызовы и способствовала переходу общества на новый качественный уровень развития. Именно здесь следует заметить, что изначально и на следующих этапах, циклах укрепления либеральных принципов общественного устройства эффективно действовали компенсаторные механизмы саморегуляции, доставшиеся «в наследство» от предшествующей традиции. Это религиозная этика, мораль, нравственность традиционного общества. Современное состояние «развитых», то есть наиболее продвинувшихся по заданному вектору обществ (стран, их групп) демонстрирует умаление традиционных компенсаторных механизмов до уровня минимального их влияния на общественные процессы, несмотря на фасадную яркость вывесок («In God we trust»).

Если поинтересоваться у читателя, каков был бы, по его мнению, ответ среднестатистического современника на вопрос о количестве справедливости, о соотношении добра и зла в сегодняшнем обществе и также предполагаемый ответ на аналогичный вопрос обитателя предшествующих эпох, то, как вы думаете, будет ли ответ современника оптимистичнее? Хотя по количественному показателю объём правового регулирования современного общества несоизмерим с прошедшими временами. В чём причина?

Процесс законотворчества в развитых демократиях предполагает длительность и сложность процедуры принятия закона, а потому всё чаще не поспевает за ускоряющимся темпом изменений общественных отношений, появлением новых объектов правового регулирования. Так нарастает количество белых пятен в законе. При уповании только на закон любой пробел — живительная среда для беззакония.

Многие предприниматели среднего и высшего уровня, многие практикующие юристы в состоянии рассказать о лавине рейдерства, захватах активов, пронёсшихся по России в двухтысячных. К моменту когда были внесены изменения в законодательство и сложилась практика, уже значительная часть субъектов в экономике страны таким образом сменила владельцев и управленцев.

А «скупка» колхозных паёв, судьба сельхозземель, лесного фонда, природоохранных зон, застройка в Москве и «далее везде», массовость фабрикации уголовных дел и прочее? Список очень длинный. Всё это судьбы, ущерб жизни, здоровью, имуществу и огромный вред обществу, и зачастую без видимого нарушения закона, «на тоненькую».

Это конкретные примеры неуспевания формального закона за новыми явлениями действительности и медлительной, неэффективной практики правоприменения в среде, где регулирующая роль морально-нравственной нормы невелика.

Логическое развитие либерального демократического вектора — это торжество социального компромисса, эфемерная демонстрация учёта всех здоровых и не очень индивидуальных и групповых интересов. Такой закон максимально усреднён, плоский и не обеспечивающий эффективности в решении задач. Кроме того, им все недовольны. Такой закон неспособен дать достаточное по глубине качество регулирования всё более усложняющейся структуры общественных взаимодействий. В отсутствие действия иных регуляторов возникает питательная среда для своекорыстных манипуляций в ущерб общественным и частным интересам.

Несмотря на описанный выше эффект запрограммированной недостаточности правового регулирования, парадоксально то, что одновременно современный мир испытывает избыточность правового регулирования. Руководствуясь верой в абсолютные, безграничные возможности формального закона, люди (общества, государства) неустанно производят нормативно-правовой массив. Какая-то его часть отвечает требованиям качества, но другая, и очень значительная, часть, в том числе по описанным выше причинам и в угоду политической конъюнктуре, случается с низким качеством. Законодательство приобретает эклектичность, бессистемность, противоречивость и главное — громоздкость.

Отмеченные факторы способствуют нарастанию отчуждения права от общества, от обывателя, восприятию права как непонятной, чужеродной, в большей части технологичной среды.

Недаром отечественный и зарубежный фольклор создал и такой образ юриста как циничного, бездушного робота, способного, манипулируя законом, добиваться достижения любых целей, неважно каких. Этот образ подчёркивает технологическую суть права и «людей права», как эффективное оружие: кто искусней им владеет, тот и победит. Неслучайно связаны смыслом выражения «дьявол в деталях» и «адвокат дьявола».

Кстати, именно опытные и имеющие нравственную позицию юристы через собственную практику также остро могут ощущать зоны расхождений формального закона и нравственной нормы, справедливости.

Подтверждением имеющегося дисбаланса в соотношении формального права к нравственным регуляторам может служить снижающийся уровень правовой культуры, правосознания общества. Сравнение можно провести со зрелым СССР, далеко ходить не надо, ни исторически, ни географически. Да, в СССР в целом терпимо относились к мелким нарушениям, но совершение значимых правонарушений обществом и властью искренне порицалось и часто пресекалось даже самими гражданами. В основном уровень уважения к закону был высок, на всех ступенях социальной лестницы, даже в криминальной среде, в своём роде.

Вопреки общепринятому штампу полагаю, по уровню правосознания сравнение не в пользу современной России. Причина? В СССР до позднего этапа «работала» нравственная норма, общественная и партийная.

Ещё аргумент к утверждению о необходимости усиления роли нравственной нормы как регулятора общественной жизни: способность общества к сохранению и развитию обеспечивается воспроизводством, воспитанием новых поколений. Основы социального поведения закладываются, формируются у молодой личности в возрасте, предшествующем моменту начала полноценного осознания ею регулирующего воздействия закона. По существу, весь процесс качественного формирования основ личности происходит в сфере действия нравственных, этических норм. (Прошу не путать с регулированием образовательного процесса как такового, речь идёт о воздействии на ребёнка, на подростка, то есть непосредственно на подрастающие, формируемые поколения.)

Одна из главнейших функций общества — воспитание детей — отправляется через этические оценки, через действие нравственных норм, где они имеются, но в любом случае без прямого воздействия закона. Воспитывают не законом, воспитывают моралью, если можно так выразиться.

Где живёт мораль? У морали должны быть свои крепости. Нравственность как совокупность нравственных ценностей, представлений о добре и зле, справедливости, правильном и неправильном общественном поведении, несомненно, явление из категории идеального. Это знание, это накопленная информация о необходимом общественном поведении как условии сохранения и развития. Информационный обмен есть суть жизни. Материальный мир без информационного содержания — груда мёртвого хлама, разрозненные атомы. Разрушение информационной структуры, прекращение информационного обмена убивает. Информация не живёт без носителя. Множественным носителем нравственной информации является само общество, точнее его часть — воспитанные, порядочные в той или иной мере люди. Сохранить от искажения, защитить эту информацию эффективно люди в разрозненном состоянии не могут. Сохраниться без искажения, выжить основные базовые ценности могут только через действия особых людей, общностей, социальных институтов — защитников морали, единственной функцией и целью которых является именно защита и сохранение ценностей, служение им и только им. Защита в агрессивной среде не может быть пассивна. Активная защита в общественной среде возможна только авторитетным субъектом, завоевавшим доверие людей.

Исторически функцию защиты базовых ценностей общества, то есть защиты информации о необходимых условиях успешного сосуществования выполняли религиозные организации. В СССР и некоторых других странах такую функцию пытались принять на себя государственно-партийные образования и, под их руководством, деятели и организации культуры — итог известен. С утратой доверия рухнул институт, деградировала мораль, деградировало общество. Системной ошибкой, видимо, стала попытка совместить власть и охрану морали. Пока служение идее было искренним, что доказывалось самопожертвованием, индивидуальным и общим, авторитет сохранялся, функция работала. Искренность служения иссякла, последствия закономерны.

Современная либеральная доктрина возлагает выполнение этой задачи на так называемое гражданское общество. Разрозненные, направленные на борьбу за совершенно разные интересы, с разным пониманием ценностей, нередко манипулируемые группы не способны выполнить такую сверхзадачу. Каждая из групп самостоятельно не обладает достаточным доверием общества, должным авторитетом. Нет цельной мировоззренческой основы, кроме «каждый за себя, но вместе против государства». Эти институты не могут обеспечить сохранность и защиту единого знания. Они сверхактивны и быстротечны, это другая среда, её основная форма существования — конфликт с государством.

Атеизм возлагает решение сверхзадачи на науку и творческую интеллигенцию, культурную среду в узком смысле этого слова. Творчество, созидание, опыты, эксперимент (не всегда удачный) — это движение от имеющегося, часто хаотичное. Представление о способности этой среды сохранить и защитить базовые ценности ошибочно, следовательно, опасно.

Какими мерами может быть реализована политика, направленная на усиление нравственного начала в практике государственного управления, регуляции общественной жизни?

Если понимать нравственность, во-первых, как основополагающую, базовую информацию, определяющую направленность, заданность всей правовой системы, и, во-вторых, одновременно как совокупность норм, правил социального поведения, выполняющих регулирующую функцию там, где не может и не должен выполнять функцию регулирующего воздействия закон (то есть как восполнение закона), то придётся признать, что современное устройство российского общества не обладает достаточными действенными универсальными механизмами сохранения и защиты системы базовых ценностей, которые, собственно, обеспечивают сохранение и защиту самого общества, его жизнеспособность.

Мне представляется, что значительным потенциалом в деле социального строительства в настоящий момент и в обозримом будущем мог бы стать институт, имеющий высокий общественный авторитет, единственной целью которого являлась бы защита высших базовых ценностей общества. С учетом разнородной социальной структуры российского современного общества такой институт («совет») может состоять из людей, доказавших системностью своих поступков и дел искренность и бескорыстность своего служения обществу, осознание, принятие и защиту высших ценностей. Это должны быть представители всех традиционных религиозных конфессий, воины, могут быть люди науки, права, образования.

Избрание в состав этого совета есть наивысшая форма признания общественных заслуг.

Статус: общественно-государственный орган.

Функция, полномочия: нравственная оценка социально значимых явлений, действий.

Основной вид реагирования — рекомендации, в исключительных случаях приостановление действия или отмена правового акта, судебного решения.

Высокий нравственный конституционный совет — общегосударственный уровень, деятельность которого заключается в нравственной оценке действий органов государства, основных актов законодательства, в оценке соответствия правовых норм базовым ценностям (если закреплённым в Конституции, то в новой), в рассмотрении вопросов, имеющих высокую всероссийскую значимость, по своему усмотрению.

Компетенцию узких специализаций совету помогают восполнить экспертные группы.

Аналогично, с соответствующим уровнем — региональные советы.

Возможна рекомендация отставки чиновника, состоящего в структуре исполнительной власти.

Мною предложен только вектор размышления, поиска решений означенной проблемы, суть которой сводится к утверждению о наличии в развитии современного мира и России значительного дисбаланса в соотношении правового регулирования и нравственного. Реальное, а не на словах, умаление основных универсальных общественных базовых ценностей, возможно, есть истинная причина развивающегося системного кризиса, экономика лишь следствие.

Я полагаю, что общества, осознавшие этот дисбаланс, переориентирующиеся в направлении усиления нравственного наполнение государственного управления и, соответственно, правовой системы, признания приоритета общественных интересов, первыми перейдут на иной, качественно более высокий уровень развития. Хочу верить, что российское общество на это способно.

Читать далее

Часть 2. Движение от абсолютизации закона в сторону усиления роли морального, нравственного регулирования — веление времени. Шаг не назад, а вперёд, на новом уровне

Предлагаю без лишних слов и долгих вступлений перейти к необходимому, на мой взгляд, сегодня разговору о качестве современного российского правосудия. Несмотря на «очевидность» и «затасканность» темы, постараюсь предложить разговор по существу, без банальностей.

Среди множества означенных сегодня российской политической элитой задач, целей развития необходимо определить действительно приоритетные. Поскольку без осознания приоритетов любая деятельность, и особенно реализация государственных политик, будучи бессистемной, утрачивает эффективность, следовательно, причиняет вред общественным отношениям, возможно больший, чем само бездействие. Так как бездействие сохраняет перспективу, позволяет накапливать энергию будущих изменений, а неэффективная деятельность растрачивает эту энергию и отбрасывает возможность решения задачи надолго, на целые исторические циклы.

Часто упоминаемые модернизация и борьба с коррупцией и перестройка экономики и многое другое, на мой взгляд, вторичны по отношению к задаче повышения качества правосудия, как вторична всегда тактика по отношению к стратегии.

Социальная функция правосудия

Воздерживаясь от определений понятия «правосудие» как системы или ценностного ориентира, остановлюсь только на характеристике правосудия как социальной функции.

Во все обозримые исторические эпохи, при разных способах общественной организации жизни людей, тем более при государственной организации, необходимость сосуществовать по правилам, обеспечивать их соблюдение, обеспечивать разрешение индивидуальных и коллективных споров и конфликтов, наказывать преступников осознавалась обществом, в том числе властью, как важнейший приоритет, одно из первых условий общественной жизни.

Значимость данной социальной функции снижалась только во времена военно-мобилизационной организации общества, войн, революций, когда осознаваемый обществом высокий уровень внешних или внутренних угроз предполагал чрезвычайный режим управления как единственный способ выжить, также в периоды вражеских оккупаций, то есть внешнего управления.

Таким образом, обнаруживает себя прямая зависимость уровня общественной потребности в правосудии как социальной управленческой функции от уровня осознания самим обществом степени внешних или внутренних угроз и, как следствие, чрезвычайной мобилизационной самоорганизации общества (временной). Чем выше уровень угроз, тем ниже потребность в правосудии, и наоборот.

Иными словами, в стабильной фазе развития общества нуждаемость в эффективном, качественном правосудии выше, чем в нестабильной.

В чём же действительная, стратегическая задача правосудия?

В разные эпохи представления людей о справедливости различались. Отношения между индивидуумами, социальными группами, классами оценивались ими различно, в зависимости от исторической среды, стадии развития общества, зачастую даже противоположно. Однако потребность в справедливом характере организации общественной жизни, таком как справедливость, понималась и понимается для конкретной эпохи, всегда было и остается неотъемлемым условием общественной жизни, моральная, нравственная ценность, значимость которой не ниже, а зачастую и выше иных материальных потребностей, сугубо прагматических выгод и расчётов.

Главная задача правосудия — обеспечение и поддержание осознания большей частью общества (активной, дееспособной) справедливого характера социального устройства, как элемента государственной организации, как функции власти. Сильная, справедливая власть — необходимое условие стабильного существования и развития общества. Правосудная функция государственной власти есть важнейший её атрибут (инструмент, институт), общественная оценка эффективности которого прямым и самым непосредственным образом влияет на перспективу существования государства в имеющихся формах и, собственно, на перспективу развития самого общества.

Попробуем оценить современное состояние правосудия, как функции российского общества, как функции его государственной организации.

Государственная монополия на правосудие — это привилегия власти или обязанность государства?

Различные социальные, политические доктрины по разному оценивают данную функцию в зависимости от отношения к государству как таковому. Если игнорировать мистические, религиозные и иные иррациональные объяснения происхождения государства, то останется отметить две полярные точки зрения, теории либо классовой борьбы, где государство — это машина подавления, инструмент диктата воли господствующего класса (классов), либо общественного договора, где государственная организация есть продукт согласия общественных сил, необходимое условие сохранения и развития общества.

Современные российские политические лидеры неоднократно заявляли о своём видении собственной роли и, соответственно, роли государства в оказании управленческих услуг обществу, населению. То есть проявляли себя сторонниками теории общественного договора, и полагаю, что современное российское общество в своём большинстве, с теми или иными, но незначительными оговорками, склонно воспринимать государство, его роль и функцию, именно как продукт общественного согласия, ценность, необходимый организационный инструмент, обеспечивающий возможность самосохранения и развития общества через эффективное управление.

Конечно, эффективное, качественное правосудие и справедливость — понятия не тождественные. Правосудие как таковое не есть справедливость, поскольку справедливость — это идеал, цель, вектор устремлений, а правосудие — это деятельность, процесс, организационная функция. Возможно, что качественное правосудие — это доказывание искреннего стремления общества и власти к достижению справедливости, попытка единственно доступным людям, обществу способом перманентно демонстрировать, подтверждать приверженность социальным ценностям равенства перед законом, справедливости, законности и правопорядка. Качество правосудия — индикатор здоровья и, соответственно, жизнеспособности общества.

Кроме прочего, если отделить общество как потребителя управленческих услуг от власти как субъекта, оказывающего такие услуги (для определенных целей анализа такое разделение необходимо), и установить, что оказываемая услуга возмездна, поскольку потребитель оплачивает эту услугу (через налоги, пошлины и сборы), то обнаруживается право потребителя — общества требовать качества оказываемой услуги. В нашем случае это требование качества правосудия и обязанность власти обеспечить это качество.

Значимое обстоятельство — это покровительственный характер российского правосудия относительно государства, любых форм присутствия государства (его структур) в любом процессе судопроизводства (уголовном, гражданском, арбитражном, административном).

Низкое качество исполнения государственным аппаратом (следственными, административными, надзорными, прочими органами) своих функций — практически перманентное состояние. Поэтому судья постоянно вынужден осуществлять внутренний выбор между формально законным, но неправильным, или формально незаконным, но, в его понимании, правильным правосудием. Значимые недостатки в работе государственных служащих, формирующих правовую позицию государства как стороны судебного процесса, подталкивают суды к расширенному пониманию своей миссии как восполнения судом недостатков следствия или иных административных структур — в виде, существенно отличающемся от требований закона. С одной стороны, принятая в России континентальная система права предполагает в большей степени формальное применение закона процессуального и материального, которое, повторюсь, при низком качестве предварительного следствия, административного расследования или представления государства в гражданском (арбитражном) процессе с неизбежностью, в большинстве случаев должно повлечь вынесение судебного акта, не поддерживающего позицию государственных участников процесса. С другой стороны, возможно искреннее, но узкое понимание справедливости при таком положении дел толкает суды на сознательное нарушение требований закона в ущерб качеству правосудия, огульное и произвольное поддерживание следствия, прокуроров, административных органов и пр.

В подавляющем большинстве своём современное отечественное правосудие определилось с этим выбором однозначно в пользу покровительства государству, ежедневно и обильно причиняя ущерб идеалу качественного правосудия, умаляя веру общества в возможность независимого и профессионального суда.

По роду занятий имею возможность предоставить достаточное количество информации, материалов в доказательство заявленного тезиса, однако полагаю это излишним, ввиду общепризнанности такого положения дел.

Справедливое общество — мощный и притягательный фактор развития

Большинство современных людей согласятся с утверждением о том, что жизнь несправедлива. Однако большая их часть готова на серьезные жертвы ради этой же справедливости. Некоторые готовы рисковать жизнью. Парадокс? Нет. Стремление к справедливости — естественное состояние человека и человечества, свойственное любой исторической эпохе. Содержание справедливости, то есть справедливость общественных отношений в различных обществах определялась по-разному. Неизменно само стремление к справедливости. Универсальна потребность людей, нематериальная моральная ценность. В истории не было эпохи, не было общества, в котором отсутствовало бы господствующее представление о справедливости. Видимо, такое представление есть неизбежное требование, неотъемлемое условие совместного сосуществования людей, цементирующей базовой субстанцией любого относительно свободного (не оккупированного, не лишенного воли) общества, предопределённое природой человека, особенностью человеческой психики, общественного сознания.

Не так важно, истинны ли подобные представления, есть ли они плод совместного исторического заблуждения, или навязаны господствующей силой, группой, классом. Поскольку имеются относительно общее представление о справедливости и вера в ее достижимость — общество живо и сохраняет историческую перспективу.

Утрата этих представлений, веры в достижимость справедливости, как системный элемент, деморализует общество, разрушая его основы, и рано или поздно приведет это общество к своему концу. Если же такое общество имело государственное устройство (или, того более, составляло основу определенной историко-культурной общности, цивилизации), наиболее вероятны значительные и драматические потрясения.

Справедливость неосязаема, её нельзя потрогать. Само это понятие из области психики человека, общественного сознания. Но мало что из предметов материального мира, экономических достижений, богатств или мощи оружия может сравниться по значимости для устройства общественной жизни с ценностью справедливости (при всей её эфемерности, относительности и неопределённости).

Русская цивилизация возникла и развивалась на идеалах справедливости, не в последнюю очередь общинной, религиозной, социальной. Недаром первый кодифицированный нормативный акт назывался «Русской правдой».

Изначально намереваясь высказаться, предложить обсуждение о качестве современного российского правосудия как проблеме, приобретшей, на мой взгляд, значение стратегической для развития, а точнее сказать, для сохранения российского общества, основ его государственного устройства, я был вынужден, следуя законам формальной логики, сместить акценты разговора в сторону «более широких понятий». Через определение цели правосудия определяю само правосудие как механизм, как инструмент общественной жизни, который должен обеспечивать здоровье общественного организма, а следовательно, жизнеспособность общества.

Что же собою представляет правосудие (уголовное, гражданское, административное) как процесс? Кроме исполнения приговоров, решений, в остальном это работа с информацией. Собирание, исследование, анализ, правовая квалификация, то есть соотнесение сведений об установленных фактах с нормами права, вывод и решение (приговор).

Современное общество давно уже живёт в информационной эпохе. И это позволяет многим наблюдать на других, более доступных примерах технологии манипулирования информацией (в журналистике, в частности телевизионной, других СМИ, в политике, в том числе при проведении избирательных кампаний и пр.).

Качество правосудия предполагает обязательность полного и своевременного собирания значимой информации, всестороннего, глубокого и полного её исследования, оценки, точной правовой квалификации и полных и правильных выводов. Умаление, неверное исполнение или уклонение от этих элементов процесса превращает правосудие в свою полную противоположность. Тем самым вместо необходимой, положительной социальной функции обществу, общественным отношениям причиняется вред, по значению своему едва ли меньший, чем серьёзная внешняя или внутренняя угроза собственно существованию государственно устроенного общества. Если принять за данность достаточное качество российских законов, то качественное правосудие возможно будет при совокупном наличии следующих основных условий: честность и искреннее желание судьи законным способом установить истину, стремление к справедливости, достаточная профессиональная квалификация судьи и разумная загруженность судьи (суда, аппарата). Невыполнение, отсутствие одного из данных условий исключает качественное правосудие, следовательно, влечет вред общественным отношениям.

Возможно ли системное качественное правосудие?

Эффективность администрирования и материально-организационного обеспечения зависит не только от талантов, чистого духа и интеллекта руководителей, но и от экономических возможностей. По существу же речь идёт о готовности государства, формируя расходные статьи государственного бюджета, определить приоритеты. Иными словами, доходы государства достаточны, важно именно согласиться с приоритетами, что главнее. Это и есть вопрос политики. Необходимо устойчивое общественное мнение, изъявленная общественная воля, ясное и неизменное понимание активной и ответственной части общества существа и значимости проблемы, способов её решения. В чём, собственно, и цель начатого разговора.

Качественное правосудие может быть «справедливым», только если «справедливы законы». Однако эффективное и качественное правосудие, поскольку это правильное, беспристрастное следование судами закону, уже само собою составляет элемент (а возможно — основу) справедливого устройства современного общества.

Тогда общество понимает, что обладает механизмом честного и квалифицированного применения закона. Тогда появляется смысл и заинтересованность в содержании законов, законотворческой деятельности, ответственной и активной избирательной (политической) позиции.

Никакая армия, службы безопасности, даже в условиях значительного контроля власти над медийным пространством, не в состоянии обеспечить устойчивость государства, если правоохранительная система занята в основном обслуживанием собственных интересов и выполнением политического заказа.

Традиционно, исторически на Руси, в России правда была великим, основополагающим фактором общественного бытия. Сегодня за правдой в суды не ходят. И в случае беды правды от судов и милиции-полиции не ждут.

Нет в России традиции качественного правосудия. Правду (читай — справедливый суд) искали у князя, барина, царя, в парткоме народной партии, советах, в новой России у президента и премьера. Всё. В других местах правда системно не жила и не живёт. Есть отдельные порядочные люди, изредка они случаются начальниками разного уровня, что не системное явление и к правосудию не имеет отношения.

Мне видится, что оборона (в широком смысле — обеспечение суверенитета) и правопорядок, основным элементом которого является правосудие, есть первичные функции любого государства. Участие в хозяйстве, социальная поддержка и даже во многом внешняя политика, как и многие другие функции современного государства, утрачивают смысл и эффективность при неэффективном исполнении первых двух функций.

Эффективное, качественное правосудие, суды и правоохранительная система в целом, как элементы государственного устройства, являющиеся результатом общественной, народной самоорганизации (теория общественного договора), а не чистой машиной подавления, приобретают впоследствии статус традиции, неотъемлемой части бытия нации, органической его составляющей. Полагаю, данное утверждение не в полной мере свойственно русской государственной традиции (в обозримый, с точки зрения исторической памяти, период), за исключением, возможно, непродолжительного периода строительства молодого советского государства. Об опыте псковской и новгородской республик в данном контексте вспоминать, полагаю, неуместно. Единая власть по своему усмотрению вершила правосудие. Иногда это было справедливым правосудием, иногда нет. То есть пафос этого абзаца в том, что даже сегодня российскому обществу непросто сформулировать осознанный запрос о качественном правосудии, несмотря на бесспорное наличие запроса о справедливости в целом. Уверен, формирование такого запроса соответствует стратегическому и приоритетному национальному интересу.

P.S. Вопрос о разном уровне развития государственности, разном уровне понимания обществом государственной идеи в разных субъектах крупного федеративного государства.

Что делать с единым универсальным правовым регулированием? Поскольку правосудие должно быть справедливым, а это общественный субъективный критерий, может быть, целесообразно допустить некоторые различия в процессуальном и материальном законах субъектов федерации?

Современное состояние российского общества характеризуется острым дефицитом доверия к государственным институтам, в частности к системе правосудия и иным правоохранительным органам. По моим оценкам уровень недоверия столь критичен, что создаёт угрозу стабильности государства.

Полагаю, что времени для обстоятельного, эволюционного исправления данного положения за счёт внутренних ресурсов самой системы нет. Необходимо «внешнее» и энергичное воздействие, которое, в свою очередь, возможно только при наличии совокупности следующих обстоятельств: дееспособный субъект воздействия, ясно определённые цель и способы её достижения.

Думаю, что сегодня в стране нет в должной мере организованной политической силы, способной решить задачу. То есть, даже если предложенные мною в дальнейшем цель и способы её решения будут восприняты в той или иной мере общественной мыслью, всё равно останется нерешённым вопрос о субъекте действия.

Очевидно, что даже в случае искреннего желания верховной власти решить эту сложную, жизненно важную стратегическую задачу, сегодня это желание не может быть воплощено в эффективное действие, поскольку отсутствуют механизмы для этого. Похоже, что неспособная к чуткому и быстрому реагированию, выстроенная в интересах исполнительной власти политическая система как любая другая первоочередной целью имеет самосохранение. Но в имеющихся формах эта цель (самосохранение системы) находится в прямом противоречии с задачей быстрого и качественного изменения одного из основных институтов социального устройства. Таким образом, сегодня верховная власть, если допустить искренность ею заявленных устремлений, оказалась в безнадежно тяжелом положении заложника собственноручно созданной политической системы. Система была создана под решение определённых, значимых для иного исторического периода задач. Время прошло, задачи и состояние общества изменились, система вступила в противоречие с потребностями развития общества.

Общественное доверие к социальному (государственному) институту формируется вследствие завоёванной (приобретённой трудами и испытаниями) репутации (на что обычно требуется время, чаще длительное) либо реже авансом в отношении вновь образованного в результате реформ или революций института, то есть резких качественных социальных изменений силами нового субъекта, в обстоятельствах ярко выраженных общественных ожиданий.

Социальные потрясения — крайне неблагоприятный вариант развития российского общества. Полагаю, любой зрелый ответственный его член (гражданин, политик) должен стремиться избегать такого варианта. При этом ясно, что сохранение формы системы правосудия, правоохраны в целом, простая замена её кадрового содержания невозможна ввиду отсутствия в стране такого кадрового резерва (в необходимом количестве и с необходимым качеством), да и бессмысленна, поскольку не весь поголовно кадровый состав подвержен недугам, вызывающим недоверие общества. Больна система. Поэтому необходимы системные кардинальные изменения.

Какие? Думаю, те, которые позволили бы распространить (проецировать) имеющееся общественное доверие к одному или нескольким общественным институтам, группам, субъектам на другие институты, не имеющие такого доверия, через их взаимопроникновение, позволяющее восполнить дефицит доверия.

Возьмём исторический пример энергичного государственного строительства, имеющего общественную поддержку. Ведь как минимум дохрущёвский период возникновения и развития советского государства, обеспеченного волей и кадровым резервом одной политической силы — партии большевиков, может быть охарактеризован как время искренней веры большей части этой партии не в Бога (соответственно не в религиозные учения), но в коммунистические идеалы, что по сути своей явилось разновидностью религиозного сознания. Субъекты религиозного сознания, имея универсальную иррациональную систему ценностей, идеалов, не критичны по отношению к ней, находятся в состоянии веры.

Оглянемся. Имеет ли современное российское общество какие-либо институты или группы с должной организацией, обладающие достаточным запасом доверия значительной части общества? Партия власти, по известным причинам, — нет. Системная оппозиция — нет. Несистемная в дееспособных формах отсутствует, в иных — отталкивающе маргинально-радикальна. Армия — только не сегодня. Спецслужбы — уже вряд ли. Бизнес, его общественные объединения — нет.

Я допускаю, как это ни удивительно, в традиционно светском государстве, где большая часть населения формально не определяет себя верующими, что именно институты традиционных религиозных конфессий совокупно в настоящий момент представляют собой те обладающие необходимым признаком многочисленности и организационного единства социальные институты, к которым может испытывать доверие значительная часть современного российского общества. Необязательно быть верующим, чтобы признать, что большая часть служителей различных конфессий искренне, с Верою в душе, практикуют жизнь в соответствии с принципами религиозной морали, этики. И на данный момент только эти крупные социальные институты (как системные элементы) способны дать представителей, в наименьшей степени подверженных сугубо материальным или иным аморальным (с точки зрения основных традиционных религий) мотивациям по сравнению с любыми другими, существующими сегодня в России, обладающими достаточной численностью институтами.

Накопленный за время гонений и изолированного существования авторитет церквей мог бы помочь разложенному сегодня обществу спасти своё государственное устройство, удержаться и переродиться в новых, более устойчивых формах, причём без трагичных потрясений.

Возможно, в данный критический исторический период при общественной инициативе и согласии на какой-то ограниченный, определённый срок могла бы быть изыскана форма взаимопроникновения достаточно структурированной и состоящей из профессиональных кадров, но утратившей доверие общества системы правосудия, с одной стороны, и морального «запаса прочности», «духа относительной непорочности» служителей религиозных конфессий, с другой.

Представители от разных конфессий могли бы, например, выполнять функцию присяжных, контрольную функцию, третейскую. Конечно, речь НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ не может идти о замене профессиональных юристов, знающих и умеющих применять закон. Может быть, не сами служители, а юристы, предложенные конфессиями, могли бы исполнить эту миссию.

В любом случае следует рассмотреть возможность совместного (и это принципиально) влияния религиозных организаций на работу правосудия, а не исполнения правосудной функции. Священные писания не могут заменить светский закон, но способствовать изменению духа, атмосферы и мотиваций служителей закона, а далее и отношения общества к системе правосудия, полагаю, могут.

Наша страна поликонфессиональна и многонациональна, поэтому исключительно на основе сотрудничества и содействия между основными религиозными институтами возможен искомый эффект.

Именно в этом принципиальная новизна и отличие от различных монорелигиозных государств и, соответственно, систем правосудия. Ведь в главном, в отношении человеческой природы, пороков и общественных недугов позиции религий не имеют расхождений, препятствующих такому спасительному содействию.

Нет иных системных моральных авторитетов в сегодняшнем российском обществе, пережившем разрушение прежних массовых идеологических конструкций и находящемся под давлением идеологии общества потребления.

Предлагаю также к обсуждению ещё ряд мер, направленных на повышение уровня доверия общества к системе правосудия:
постоянная ротация судей территориальная;
создание службы внутренних расследований, наделённой полномочиями оперативно-разыскной деятельности, но подчинённой непосредственно саморегулируемой организации судейского сообщества;
широкое общественное обсуждение введения налога на правосудие, который позволит существенно увеличить материальное обеспечение судебной системы и будет способствовать на психологическом и правовом уровне укреплению оснований права общества требовать качественного правосудия как возмездной государственной услуги для каждого гражданина и других субъектов права. Полагаю, что данная мера своевременна и может быть принята обществом именно сегодня, так как общественный запрос на качественное правосудие заявлен определённо всеми политически активными субъектами в России солидарно.

Сентябрь, 2011

Современное состояние российского общества характеризуется острым дефицитом доверия к государственным институтам, в частности к системе правосудия и иным правоохранительным органам. По моим оценкам уровень недоверия столь критичен, что создаёт угрозу стабильности государства.

Высокий уровень коррупции в современной России признан обществом, его политическим руководством как угроза национальной безопасности, одно из наиболее значимых препятствий развитию.
Предлагаю к обсуждению некоторую меру общественной защиты, направленную на снижение уровня коррупции.

В основе имеющейся сегодня системы общественных отношений действует принцип (презумпция) «не пойман — не вор». При наличии этой презумпции крайне затруднительно выявить и доказать сложный коррупционный состав, даже при очевидности косвенных признаков. В обстоятельствах, отягощенных круговой порукой, охватывающей тех, кто призван «выявлять и привлекать», шанс на успех незначителен. Искушение велико, а сдерживающих механизмов мало, их эффективность невысока. Надо как-то менять принцип. Отменить презумпцию невиновности (даже по одному или ряду составов преступлений) — условно невозможно. Это базовый принцип действующей правовой системы. И слава Богу.

Но можно попробовать двигаться к достижению цели с другой стороны. Не только через мотивацию, основанную на страхе перед наказанием, но и также через конструкцию, направленную на максимальную эксплуатацию (в хорошем смысле) иных мотиваций человека, гражданина, члена социума. Можно предложить правила, когда не общество вынуждено играть в догонялки с потенциальным субъектом коррупционного состава, проигрывая в основном (в виду заданной позиции), а, напротив, чиновник как лицо, претендующее на привилегированное положение, возникающее у него объективно, в силу непосредственного участия в принятии и исполнении решений о распределении общественного продукта, общественных благ, и/или реализующее властные полномочия, должен приложить усилия для создания и защиты своей репутации, должен проявить активность, отсутствие которой само по себе уже «звонок».

Вдруг, если пойдёт, возникнет «новое дворянство», даже частично из старого «материала».

Один из вариантов механизма мог бы быть каким-то таким.

Создание авторитетными гражданами, общенационального общественного объединения с названием, точно отражающим суть, главную цель, например «Честная Россия». Единственным условием вступления любого гражданина, в том числе государственного, муниципального служащего, является принятие присяги, по существу публичная декларация. Главным принципом формирования и деятельности органов управления объединением должно стать обеспечение наивысшего уровня независимости от любого отдельного социального субъекта группы, слоя, класса и пр. и репутационной чистоты организации. По возможности максимально широкое общественное представительство. Ротации, саморегулируемость, отсутствие лидера (лидеров), коллегиальность, тщательная отработка процедуры проверки сведений, на которых может быть основано решение об исключении участника. Ответственное, открытое ведение учёта членов (реестра). Никаких выгод от участия в управлении, только гражданский долг.

При всей видимой нерациональности, некоей «наивности» действия (принятия присяги), думаю, не следует недооценивать эффект психологических, духовных усилий, сакральности ритуала и публичности заявления. Это как начать жизнь с чистого листа. Значимость военной присяги может стать аргументом в пользу гражданской.

Многие действующие государственные службы и сейчас имеют свою присягу Родине, государству. Однако, согласитесь, предлагаемая общегражданская имеет конкретную специфику, ясную и очень определённую, востребованную обществом цель, к тому же является публичным обязательством. Это серьёзное личное испытание даже в значительно деморализованном обществе победившего материализма.

Сам факт участия гражданина, особенно государственного служащего, в объединении или факт отказа, уклонения от вступления в объединение может иметь значение в общественной, репутационной оценке деятельности чиновника. Да, презумпцию невиновности, конечно, никто не отменял. Но положение в этой сфере близко к чрезвычайному. На войне как на войне. Мера добровольная, основанная на предположении о повышенной гражданской ответственности государственного, муниципального служащего, особенно занимающего ответственную должность, в том числе выборную. При этом судебная защита репутации, предусмотренная законом, сохранена в полной мере и может снизить риск ошибочного исключения из объединения граждан.

Возможно, предлагаемая мера принятия присяги и приобретения статуса участника общественного объединения, В КОМПЛЕКСЕ с другими традиционными мерами карательного, идеологического и иного стимулирующего воздействия позволит ощутимо снизить уровень коррупции.

Полагаю, что преимуществами предлагаемых мер являются простота содержания и исполнения, незначительность (на грани отсутствия) материальных затрат, отсутствие необходимости изменений законодательства, относительная незначительность организационных усилий (при широкой общественной поддержке возможна высокая инерция), предполагаемая политическая востребованность — сильный и широкий общественный запрос, способный преодолеть саботаж и сопротивление чиновников, мягкий, не репрессивный характер, позволяющий достичь значительности результата без революционного воздействия.

Проект заявления и присяги. На уровне идеи, к обсуждению:

«Я, (ФИО) прошу принять меня в члены общественного объединения «Честная Россия», одновременно публично заявляю.
Я, гражданин России, вне зависимости от своей политической позиции, вне зависимости от своего вероисповедания, вне зависимости от рода своей деятельности, занимаемой должности, руководствуясь только своей совестью и чувством гражданской ответственности, с этого дня обязуюсь публично перед моей страной, моим народом и его государством:
не принимать самолично либо через действующих в моих интересах лиц, кроме как открыто от своего работодателя или с его явно выраженного согласия, любую имущественную выгоду, специальное право, социальное или экономическое преимущество, в том числе в виде оказанной услуги, в качестве вознаграждения за исполнение или неисполнение мною лично либо зависимыми от меня лицами любой публичной, общественной обязанности или полномочия, которым я наделён в силу занимаемой должности, и/или компетенции организации, с которой я состою в трудовых, гражданских, публичных отношениях.
Я обязуюсь также не предлагать и не передавать прямо либо косвенно любые виды вознаграждений, в том числе оказанием услуг, государственным или муниципальным служащим, субъектам политической, общественной деятельности, кроме как на основаниях, предусмотренных законом, открыто, во исполнение обязанности из трудовых, гражданских, публичных отношений.
В случае нарушения мною присяги, принятых на себя ограничений обязуюсь подать в отставку, по собственной инициативе освободить занимаемую должность, сложить полномочия.
Я понимаю и желаю, что сведения о моём вступлении в состав общественного объединения «Честная Россия» будут размещены в открытых источниках и могут быть доступны неограниченному кругу лиц.
Я понимаю и добровольно выражаю безусловное согласие, что сведения о моём выходе или исключении из состава общественного объединения «Честная Россия» также могут быть размещены в открытом источнике и доступны неограниченному кругу лиц».

Что-то в этом духе. Важно, что отношения возникают не с начальником, а с обществом, его институтом, не с государством. Начальник (начальники) могут себя компрометировать, умаляя свой и государственный авторитет, а обществу, народу в целом такое вряд ли удастся.

Альтернативный, в моём понимании менее желаемый, вариант — это та же присяга, но инициированная самой властью. Оперативно, быстро, просто, но вероятен риск саботажа, «замусоливания», манипулирования, подмены. К тому же безучастными остаются граждане, не состоящие на государственной службе, а чиновник обязуется перед своим начальством, а не перед обществом, народом.

Законом требование о принятии присяги введено быть не должно, а других оснований начальнику требовать от подчинённых такого действия — нет. Да и эффект если и есть, то, конечно, другой, меньший.

Март, 2012

Высокий уровень коррупции в современной России признан обществом, его политическим руководством как угроза национальной безопасности, одно из наиболее значимых препятствий развитию.
Предлагаю к обсуждению некоторую меру общественной защиты, направленную на снижение уровня коррупции.

Это возможное решение дисбаланса современного государственного устройства как способа социальной организации. Одно из условий для перехода к следующему этапу, иному качественному уровню общественного развития.
Надо ли изобретать велосипед? В социальной жизни, в вопросах государственного строительства — надо!

Жизнь. Качество жизни. Способность к сохранению и развитию. Качество жизни любого субъекта, организма, будь то отдельный человек, общество или его основная организация — государство, напрямую зависит от соответствия содержания форме, от того, насколько организационные формы, нормы, правила соответствуют уровню социального, технического, интеллектуального развития человека и общества.

Жизнь едина во всех своих проявлениях. Взаимная связь, взаимная зависимость экономических, социальных, политических аспектов общественной жизни очевидна. Следовательно, также очевидна необходимость перманентного движения, приведения государственного организма в соответствие с изменяющимся общественным запросом (не всегда полностью осознанным), уровнем развития или деградации общества.

Если возникают несоответствия, дисбалансы, диспропорции содержания и формы, то общество заболевает, начинаются процессы деградации управления, снижения эффективности, впоследствии и остановки развития.

Что имею в виду? Например, то, что в современном мире демократические (более-менее — не важно) государства с открытой рыночной экономикой по существу не обладают полным суверенитетом, поскольку не имеют возможности в случае необходимости защитить собственные рынки, валюту, обеспечить информационную, иную (наркотики) безопасность населения, оборону и другие функции суверена.

В случае возникновения критичной угрозы эффективно противостоять, справиться с вызовом сможет только независимая авторитарная или даже военно-мобилизационная государственная власть. Вопрос, откуда ей взяться? Человечество воспитано, разложено (как угодно) догматами либерально-демократического государства с рыночной экономикой. Полноценных национальных государств в традиционном понимании, по сути, и нет вовсе, хотя формы сохранены.

Современный уровень развития информационных технологий, транспорта, финансовых, банковских, юридических инструментов (технологий, манипуляций, схем), очевидно, состоит в противоречии (точнее переигрывает) с традиционными формами государств, что, вероятно, в интересах внегосударственных, наднациональных субъектов, центров силы и не соответствует действительным интересам населения и правительств стран.

Для исправления фатального дисбаланса необходим поиск совершенно новых форм, способов организации общественной жизни, государственных устройств, способных обеспечить сохранность и устойчивое развитие обществ. Причём новым может оказаться необычная компиляция известных ранее решений государственной организации жизни общества.

Жизнь изменяется с разной скоростью. За изменениями содержания жизни должны следовать изменения форм её организации, желательно без длительных задержек. При резком качественном изменении содержания — уклада — обязательны адекватные, такие же качественные изменения организационных форм, иначе крах.

Рассмотрим некоторые предложения об уместных, на мой взгляд, для нашей страны новых принципах организации государства, направленных одновременно на повышение эффективности власти и на стремление к справедливому государству.

Любая государственная должность, в том числе выборная, с полномочиями участия в принятии решений, может быть занята только лицом, закончившим российское специальное высшее учебное заведение государственного управления, сокращенный курс возможен после первого высшего образования по специальностям юрист, экономист, военное дело.

Любой госслужащий, в том числе высшее лицо государства, помимо регулирования своей деятельности законом (законами), заключает договор с государством, устанавливающий дополнительно иной характер правовых отношений, предусматривающий персональные и более широкие обязанности, ответственность также за действия зависимых, аффилированных лиц и подобное (например обязанность не иметь каких-либо интересов за рубежом, ограничение контактов, имущественное положение, репутационные риски, воспитание собственных детей, отсутствие связи с религиозными сектами, подобными организациями, вопросы здоровья, зависимостей и прочее). В перспективе могут быть созданы специальные суды, арбитражи. Организационно и экономически это не должно быть накладно, поскольку не громоздко.

Каждый гражданин, в зависимости от избранного им рода занятий (условно добровольного и самостоятельного отнесения себя к сословию) и принадлежности к возрастной группе обязан заключить с государством договор, устанавливающий объём, структуру и содержание прав и обязанностей сторон, что кардинальным образом изменит качество отношений гражданина со своим государством.

Считаю этот способ установления нового качества (уровня) отношений государства и граждан высокоэффективным в современных условиях, отвечающим техническому и социальному развитию, обеспечивающим иной, принципиально высокий уровень доверия сторон, необходимый для укрепления и развития общества (цивилизации), представляемого государством.

Такой договор возможен и с негражданами (мигрантами, соотечественниками за рубежом, иными лицами), поскольку у них отношения с государством также возникают (медицина, социальные услуги, образование, оборона, безопасность).

Заключение договора не умаляет при этом авторитета государственной власти, но, напротив, наделяет её много большей осязаемой и понятной легитимностью. Следовательно, достигается искомый уровень эффективности, дееспособности власти в условиях кризисного, болезненного перехода общества и государства в иное качественное состояние.

Полагаю, такое позволит каждому ощутить реальность, непосредственность и ответственность в отношениях с государством (а по существу — с обществом, представляемым государством) как с партнёром, в том числе, возможно, и в налоговой сфере.

Социальное и гражданское неравенство — разный объём и структура прав и обязанностей, — столь естественное и необходимое для устранения кривых и лживых перекосов (дисбалансов) в организации общественной жизни, при этой реформе будет воспринято как справедливое, следовательно, эффективное и устойчивое состояние гражданских публичных отношений.

Социальные обязанности государства (объем, структура) будут точнее и справедливее дифференцированы в зависимости от степени гражданского участия, общественно полезной деятельности конкретного лица (группы), равно как и объём гражданских прав.

С точки зрения политической борьбы, как внутренней, так и внешней, этот шаг позволит приобрести устойчивое преимущество на эпоху. Уж перед апологетами господствующего сегодня безответственного усреднённого «демократического» способа формирования и отправления государственной власти так точно. Это обезоруживающее действие.

Повторюсь неоднократно. Я не предлагаю заменить нормативное регулирование (законом) отношений государства и гражданина на договорное, я предлагаю лишь дополнительный элемент системы правового регулирования, к закону добавить договор. Договор, который будет определять дополнительные по отношению к установленным нормами права обязанности и ограничения государственных служащих, в первую очередь социальных групп (по роду занятий, добровольно определённой самим гражданином принадлежности к сословию), возможно также по критериям возрастному, осёдлости и имущественному.

Например, бесплатное (за государственный счет, точнее за счёт общества) специальное образование, в том числе спортивное, творческое, или жильё, субсидии и прочее, что, по сути, есть инвестиции общества в собственное развитие, согласно условиям договора, в случае использования полученного образования, имущества в интересах иностранных субъектов (утечка мозгов, знаний, спортивных или иных навыков, то есть человеческого капитала) гражданин обязан компенсировать обществу убытки. Например, работой по распределению на определённый срок после полученного «бесплатного» образования, возможно, образовательный кредит, «списываемый» государством по мере работы выпускника в интересах общества, или что-то подобное.

Мною предлагается несложный технически, недорогой, но, полагаю, высокоэффективный с политической, правовой, психологической точек зрения, то есть приближенный к представлениям о правде и справедливости способ повышения качества отношений гражданина и государства, по сути, гражданина и общества.

Думаю, что новые отношения способны изменить во многом и качество самого общества, значительно повысить его устойчивость и потенциал развития.

Декабрь, 2011

Это возможное решение дисбаланса современного государственного устройства как способа социальной организации. Одно из условий для перехода к следующему этапу, иному качественному уровню общественного развития.
Надо ли изобретать велосипед? В социальной жизни, в вопросах государственного строительства — надо!